усердно брались за выполнение любой самой черной и кровавой «работы», особенно там, где можно было пограбить и поживиться. Господин Косик смехотворно уверяет читателя, что гитлеровцы заставляли «украинских» полицейских копать ямы для казненных. Это – страшная насмешка, господин Косик, над памятью погибших, потому что всегда ямы копали сами жертвы, а не полицейские! А зарывали ямы согнанные теми же полицейскими люди, которые часто и сами впоследствии становились жертвами садистской расправы палачей.
Еще наивнее звучит ваше, господин Косик, заявление, что «полицейские все чаще отказывались участвовать в (карательных) акциях», а потому «немецкие органы власти распорядились в марте 1943года провести» массовый переход «украинских» полицейских на Волыни в леса, к УПА. В Галичине подобный переход произошёл несколько позже, в конце лета 1943 года – и то не массово, а одиночно или группами.
На самом деле, истина здесь довольно проста: рост народной борьбы против оккупантов заставил гитлеровцев прийти к решению, что эффективнее держать этих вооруженных полицейских в лесах для борьбы против советских партизан, чем держать их на постоях в казармах. Поэтому и была проведена операция «бегства украинских полицаев в УПА». Операция проводилась тайно. Гитлеровские оккупационные власти создавали видимость «неповиновения» и «бегства», а руководство ОУН-бандеровцев было удовлетворено тем, что «украинские» полицейские создали костяк УПА, которая пополнилась «опытными» кадрами. Освобожденные полицейские места в Галичине были вскоре заполнены «новыми кадровиками» – украинскими «продай-душами».
Многие из националистических авторов пишут о том, что «украинские» полицейские на Волыни ушли в леса к УПА внезапно, «по сигналу» руководства ОУН-бандеровцев. На самом деле, этот переход полицейских «с оружием и амуницией», как известно, проходил в марте-апреле 1943 года в течение нескольких недель. Как могли такому длительному «переходу» не помешать такие гитлеровские органы, как гестапо и СД, на которые опиралась оккупационная власть? Итак, версии о внезапности перехода («по сигналу») – обычная фальшивка, рассчитанная на несведущих, а, главное, на «оправдание». Но перед кем пытались и пытаются до сих пор оправдаться руководители украинского интегрального национализма и их нынешние апологеты? Перед украинским народом? Перед теми жертвами карательных акций, перед которыми виноваты те самые «украинские» полицейские? Господин Косик, в частности, нигде в своей книге не пишет о том, что и «украинская» полиция обагрила свои преступные руки невинной человеческой кровью и, получив такой «опыт», впоследствии стала ядром формирований УПА. Какой же на самом деле «украинской» была и эта «повстанческая армия»? И против кого она «восставала»?
Собственно, хорошо зная, что «в сообщениях главного правительства безопасности рейха» гитлеровцы «не делают различия между советскими партизанами и националистическими партизанами, то есть повстанцами», господин Косик сам подбирал в архивах документы того «правительства безопасности рейха» с целью приумножить, увеличить баланс действий УПА за счет советских партизан. Так, из документа №165 получаем следующую информацию полиции безопасности и СД: «…что касается деятельности банд в особо угрожаемых районах Волыни – на Подолье и Житомирщине, то в последнее время переданы следующие цифры: боевые столкновения: Волынь-Подолье – 47, Житомир – 29; нападения на местности: Волынь-Подолье – 42, Житомир – 36; акции на железной дороге: Волынь-Подолье – 26, Житомир – 13». Документ датируется: «Берлин, 22 января 1943 года».
Речь здесь, вполне понятно, идет только о действиях советских партизан, просто потому, что в районах Подолья и Житомирской области (восточная Волынь) вооруженных формирований ОУН-УПА не было, за исключением отдельных небоеспособных мелких отрядов. А, во-вторых, речь идет здесь о «акциях на железной дороге», которых формирования УПА вообще не проводили.
Достоверно известно о целой серии переговоров между руководством ОУН-УПА и представителями немецкого командования на самых разных уровнях. Такие переговоры носили особенно интенсивный характер, начиная с весны 1944 года. Гитлеровское командование было заинтересовано в том, чтобы иметь солидные диверсионные силы, которые могли бы парализовать тылы Красной Армии. ОУН-УПА хотели всесторонней поддержки, и, прежде всего, крупных поставок оружия, боеприпасов и медикаментов.
Националистические авторы в основном представляют такие переговоры односторонне: мол, гитлеровцы напрашивались на тесное сотрудничество в борьбе с «советами», потому что нуждались в помощи, и инициатива, якобы, на таких переговорах и «встречах» принадлежала исключительно немцам. Это, конечно, абсолютно не соответствует действительности, так как инициатива чаще всего иходила из центров ОУН-УПА, которые требовали как политической и морально-психологической поддержки, так и военно-материальной помощи.
Но вот как это представляет господин Косик: «3 июня 1944 года во Львове состоялись переговоры на высшем уровне между представителем УПА и представителем вермахта относительно возможного сотрудничества в некоторых, сугубо военных, сферах. Представитель УПА сформулировал множество условий для такого сотрудничества. Прежде всего, УПА сохраняла за собой право свободно обучать свои отряды и осуществлять операции безо всякого немецкого вмешательства. УПА осуждала отношение вермахта и СД к украинскому населению, и требовала полного прекращения грубого обращения вермахта и карательных мер. Кроме того, УПА требовала освобождения всех украинских (читай: украинских воинствующих националистов – В.М.), заключенных в концентрационных лагерях и тюрьмах. В случае подписания соглашения все немецкие службы, а также СД и гестапо, должны были получить соответствующие инструкции. Возможное сотрудничество должно было оставаться в тайне, чтобы советские службы пропаганды не могли этим воспользоваться. Возможное сотрудничество касалось только борьбы против большевизма и Советской России…».
И тут же добавляет, что переговоры были прерваны… Господин Косик не называет представителей ОУН-УПА, которые вели переговоры, условия, которые те представители выставляли на них. И при этом, выходит, что стороны ни о чём не договорились. Такая фальсификация, конечно, не в пользу автору, который претендует на «объективность исследования», не в пользу она и тому делу, которое автор называет «национально-освободительным»… Да и народ Галиции, а тем более, и всей Украины, разве уполномочивал ОУН-УПА на такое преступное действо?
А тем временем господин Косик продолжает: «Но между тем бои между отрядами УПА и немцами продолжались…» О каких «боях» пишет автор? Это – сплошная ложь! Просто потому, что в 1944 году между ОУН-УПА и командованием отступающих гитлеровских войск была (об этом знают все, кто хоть немного знает историю Второй мировой войны!) строгая договоренность о всяческом содействие друг другу. ОУН-УПА стремилась создать ситуацию, при которой можно, активно маневрируя, безболезненно пережить фронтовые условия и закрепиться в тылу Красной Армии.
При этом следует отметить, что в условиях отступления гитлеровских войск были отдельные случаи, когда формирования УПА, желая укрепить боеспособность, разоружали отдельных солдат вермахта и даже помогали им добраться до своих отступающих частей.
И сам господин Косик тоже соглашается, что договорённость между отступающими частями германского вермахта и ОУН-УПА существовала. Он пишет: «Несмотря на правительственное соглашение, УПА не полностью прекратила нападения на немцев, в частности, как было указано в немецком донесении, против отдельных солдат и команд. В первой половине августа отряд УПА разоружил 180 немцев и 50 узбеков, 15 августа состоялся бой между УПА и венгерской армией неподалеку от Жабье (ныне Верховина – В. М.), где были убиты 11 венгров. В Ласточке отряд УПА напал на конвой с оружием, который охранял немецкий отряд. В руки УПА попало около 30 повозок с оружием и боеприпасами».
Такой «бой» с венграми абсолютно невероятен, просто потому, что автор указывает, что он «состоялся 15 августа 1944 года», тогда как ещё в марте того года из Жабье (Верховины) были выбиты все венгерские и немецкие войска. Что касается нападений на небольшие подразделения немцев с целью получения оружия и боеприпасов, то это было, но было не часто.
Однако еще большей ложью стало такое сообщение господина Косика: «Последний бой между УПА и немцами состоялся 1 октября (1944 года – В.М.) к югу от Коломыи, в горах. Немцы потеряли 2-х солдат убитыми, 2-х ранеными, один солдат и один капитан были захвачены в плен…».
Такие «подвиги» не одиноки в книге этого автора. Дело то в том, что еще 28 марта 1944 года советские войска освободили от немцев Коломыю, 31 марта – город Косов, который как раз расположен южнее Коломыи, а 29 марта – город Надворную, что расположен западнее Коломыи. Господин же Косик пишет о «бое» 1 сентября, когда уже ВСЕ украинские земли
